Первый, к кому она обратилась, был лохматый юноша с сосиской в руке, которую он ласково рассматривал сквозь очки со всех сторон. Выслушав первую фразу и тотчас догадавшись о сути дела, он без обиняков сказал:
— Подруга, сам на мели. Степуху пропили, на все, что осталось хот-догину купил. На, возьми половину.
И не успела Дина поблагодарить, как он оторвал кусок сосиски, сунул ей в руки, оставшееся запихал в рот, вытер руки о джинсы и прошел за турникет, расплатившись карточкой. Вздохнув, Дина мысленно пожелала ему удачи.
Вторая попытка оказалась не столь плодотворной. Женоподобный молодой человек с длинными золотыми серьгами в ушах выслушал ее до конца, брезгливо поднимая выщипанные брови.
— А ты бы подработала за углом, — криво ухмыльнувшись, посоветовал он.
— Если ты голубой, это еще не дает права быть хамом! — вспылила Дина. — Вали отсюда, а то сей час разберемся, как между нами, девочками!
Цербер-женоненавистник наблюдал, расплывшись в довольной улыбке.
Дина уже начала терять терпение, когда в дверях возникла заминка. Какой-то тип, одетый в легкий летний костюм, при галстуке, конец которого он почему-то забросил за плечо, изрядно подвыпивший, толкался в запертые двери. Кто-то обругал его, произошла короткая перебранка, и пьяный красавчик наконец протиснулся в вестибюль, сжимая в руке непочатую бутылку пива.
— Не понимаю! — говорил он, оглядываясь и призывая всех присутствующих продолжить дискуссию. — Почему, если двери… Пре-ду-смотрены… Почему они должны быть закрыты?
— Проходи, буржуй поганый! — злобно буркнула пробегавшая мимо дачница с тележкой.
— Не понял… Эй, тетка! Ты послушай! Да… Я буржуй… И что с того? Я сто лет не ездил в метро… Я вообще где?
Все отворачивались от него, и гуляка остановил беспомощный взгляд на Дине:
— Девушка, помогите! Я… Потерялся… Мы тут немного посидели… Мне нужно в гостиницу… «Европа»… Нет, «Европейская»! А мне никто не хочет помочь… Я хороший буржуй. Я людей люблю, да!
— Я помогу вам, если вы проведете меня в метро, — сказала Дина.
— Конечно! Покатать такую милашку на метро!.. Я подарю тебе метро… Нет, купить тебе метро я не смогу, пожалуй… А впрочем, надо посчитать…
— Купите мне жетон.
Попав наконец в заветную зону за турникетами, Дина не удержалась и показала церберу язык. Страж порядка отвернулся.
Хмельной попутчик оказался беззлобным, но весьма говорливым. Всю дорогу он ахал, охал и разглядывал все вокруг, привлекая внимание окружающих.
— Ты понимаешь, — то и дело обращался он к Дине, — я очень давно не ездил в метро! И в троллейбусе тоже… И в поезде… Сейчас троллейбусы еще ездят? Я так давно не жил нормальной жизнью…
— Вы из тюрьмы вышли, что ли?
— Из тюрьмы? Не-ет… Я из дому… У них… Там… У них жизнь ненормальная, нет…
Дина довезла его до станции «Невский проспект» и с облегчением попрощалась:
— Подниметесь — дальше сами найдете! А мнепора…
— Хорошо, — послушно кивнул гуляка и нежно поцеловал ее в щечку. — Заходи, сестренка… Ты душевный человек!
К дому подруги Дина добралась заполночь. Когда та появилась в дверях, Дина, вместо того чтобы поздороваться, с изумлением уставилась на ее выпиравший под передником живот.
— Да, Диночка, я замуж вышла. Ты проходи… Только тихонько. У Геры работа очень важная… Он не любит, когда ему мешают.
Гера, хмурый, недовольный, в несвежей майке, тут же выглянул из комнаты.
— А, еще одна провинциалка, — кисло сморщился он, не слушая объяснений жены. — Приехали счастья искать? Что ж, проходите… Не обессудьте. Нам тут и самим тесно…
Подруги ужинали на кухне и разговаривали шепотом. Гера то и дело кричал из комнаты раздраженным голосом, требуя найти то одно, то другое.
— Ты не обращай внимания… Он добрый… Да вот на работе его не ценят… Денег везде платят мало. А он так старается… А ты как?
— Я хорошо. У меня Петруша заботливый… Послушный такой. Звезд, знаешь, с неба не хватает, но помощник — золотые руки. С ним горы можно свернуть…
И чем больше Дина рассказывала, тем больше чувствовала, как она соскучилась по этому неуклюжему толстяку. «Ни за что, — говорила она себе, хмурясь. — Ни за что не буду скучать!» Но легче от этого не становилось.
Утром подруга ушла на работу, а Дина, с позволения хозяев, задержалась — поискать по газетам жилье и позвонить, если отыщется подходящее объявление. Спровадив жену, Гера стал куда более обходительным и даже предложил сварить кофе. Сам он на работу не ходил уже год, все писал книгу, за которую надеялся получить много денег. «Сво-лочь! — подумала Дина. — Мой Петруша так бы не стал!..»
В комнате работал телевизор, передавали очередные городские известия. Гера, плотоядно улыбаясь, двигался к Дине, держа перед собой грязный поднос с чашечкой кофе и помятой шоколадной конфеткой.
— Посмотришь новости и сразу понимаешь, что мир сошел с ума, — вкрадчиво заговорил он. — Одни купаются в роскоши, а другие, более достойные, вынуждены прозябать в безвестности! Вот, пожалуйста! — Гера ткнул пальцем в экран телевизора. — Этот сорвался! Час назад пытался ограбить сберкассу. Конечно, безуспешно, потому что полный кретин. Посмотрите — явно вырожденческая физиономия.
Дина обернулась, вскочила — и весь кофе оказался на груди у хозяина. С экрана на нее смотрел фоторобот мужчины с лицом матерого изувера, глазами бешеной селедки и вставшими дыбом редкими волосами. Ничего человеческого в нем не было, и все же Дина безошибочно узнала Геннадия Харитоновича в жутком шарже…
V
Петр просидел взаперти без малого сутки. Когда запасы съестного, а главное сладкого, кончились, сердце его одолела глубокая тоска.
— Все! — встав с дивана, решительно объявил он матери. — Твое колдовство не подействовало. Я пойду искать Дианку. Мне без нее… Скучно. Я есть хочу.
Прихватив с кухни последний бутерброд, он поскорее, чтобы не слушать причитаний и упреков, выскочил на улицу. Уписывая хлеб с колбасой за обе щеки, Петруша направился на рынок — разузнать новости. День клонился к закату. Новые кроссовки весело поскрипывали. Колбаса была вкусной, но, к сожалению, очень скоро кончилась.
Увы! Контейнер Харитоныча оказался заперт и заклеен полоской бумаги с печатями. Петруша поковырял ногтем бумажку, надорвал, с разных сторон заглянул в печати. В маленьком дворике за прилавком уже хозяйничала толстая Зинаида.
— Замели твоего ханыгу! — радостно сообщила она Петру. — ОБЭП увез. Теперь, пока не обдерут, как липку, не отпустят. Я расширяюсь… Тут дрова для мангалов хранить буду. Давай ко мне поваром! А то мой косоглазый сдурел совсем. Мафию сколотить решил…
— Хорошее дело… — уныло проговорил Петру ша. — Но я сейчас не могу. Я Дианку найти должен.
Он в растерянности вышел за ворота рынка и остановился. Дорога направо вела к метро, к Крестовскому острову и особняку Диггера. Дорога налево… Да никуда она не вела. Петр стоял в задумчивости, неповоротливый и тяжелый, как былинный витязь на распутье. Больше всего на свете он не любил принимать решения. При этом он был убежден, что не просто стоит, а ищет Диану, и даже ощущал усталость в ногах и ломоту в пояснице от столь продолжительных и интенсивных поисков. Он не сомневался, что Дина вот-вот как-нибудь сама отыщется. Она всегда все делала сама.
Массивный, несокрушимый, как бульдозер без топлива, он все стоял и вглядывался вдаль из-под ладони, пока не начало смеркаться. «Терпение, — повторял он себе. — Кто ищет, тот всегда найдет. Так мне Диана говорила, а она всегда знала, что делать. Эх… Будь она здесь, я бы тоже знал, что делать…»
Неведомо, как долго продолжал бы Петруша поиски любимой, только внезапно его долготерпение и впрямь было вознаграждено. Справа, у стенда «Их разыскивает милиция», он вдруг увидел подозрительно знакомую фигуру. Фигура боязливо пританцовывала, раскачивалась и приседала перед стендом и тихонько подвывала, закусив засунутые в рот пальцы: